Моя Божественная Комедия. День пятый. Часть вторая

И вот уже два, а может быть, три часа я жду у моря погоды. Надо сказать, что без внимания меня не оставляют. Примерно раз в час ко мне подходят сестры и доктор. И мне уже сделали рентген. Но что дальше — совершенно непонятно. Я так обрадовалась, когда услышала слово «sedia» от доктора. В моих смелых мечтах оно должно было означать «sedative» - успокоительное. Но все оказалось куда более прозаично: sedia — всего лишь кресло-каталка, мой трон на сегодняшнюю ночь, в который меня пересадили обратно после рентгена.

Когда меня только привезли в больницу, я оказалась в очереди из нескольких людей, ожидающих рентгена. Рядом со мной читала книгу приветливая белокурая девушка. Читала она на французском, и это стало нашей первой общей темой для разговора. К слову сказать, читала она Уэльбека — для меня пока непокоренная вершина, в смысле чтения оригинала. Но девушка была совсем не француженкой. Они с мамой, немки, из Берлина, были в отпуске, как и я. У мамы что-то случилось с рукой, и до моего появления они ждали рентгена уже пару часов. Когда мы разговаривали довольно долго, девушка представилась, и оказалось, что ее зовут «Ронья». Первая моя мысль: не может быть! Это имя я встречала только один-единственный раз, в моей любимой детской книжке Астрид Линдгрен, «Ронья — дочь разбойника». И не успела я сказать ей об этом, как Ронья со смехом озвучила, что в годы ее детства — вполне совпадающие с моими — эта книга была настолько популярной, что в ее классе учились аж три Роньи. К их счастью и к моему сожалению, Ронья с мамой ушли достаточно быстро. Ронья перед уходом предложила мне яблоко, чтобы мне не было тоскливо. Но есть мне в тот момент совсем не хотелось.

После ухода Роньи я замолчала и вновь ощутила ноющую боль в лодыжке, которая меня сюда и привела. Из всех оставшихся людей в комнатке, точнее, в уголке ожидания, все были явные итальянцы, не говорящие на английском. И только один светловолосый парень лет двадцати, как мне показалось, точно мог поддержать беседу со мной. Когда на мой вопрос «Do you speak English?» он ответил «Yes, sure», по его акценту это уже было настолько очевидно, что я чуть не рассмеялась. Очевидно было и то, что он коренной американец. Ну, то есть, конечно, не индеец. Но тем не менее. Его имя я почему-то совсем забыла спросить, но уже через пять минут разговора выяснилось, что он учится в киношколе в Штатах, а сюда приехал по обмену на пару месяцев. Уж тут совсем у меня не было сомнений, что Данте по-прежнему рядом.

Немного отвлекусь от людей, которые скрасили ту ночку и расскажу о чудодейственной силе итальянской медицины. До того, как мне сделали рентген, я прождала в уголке примерно часа два. И все это время я, разумеется, не вставала со своего инвалидного трона, потому что нога реально болела. А сотрудники больницы, какими бы заботливыми они ни были, почему-то не догадались мне предложить хотя бы обезболивающее. Зато никак не забывали они раз сто спросить меня: «No bimbi? No bimbi?». Даже уже тогда, когда я легла на кушетку в комнате для X-ray. Детей, конечно же, в тот момент внутри меня не было, в чем я старательно убеждала сознательных итальянских врачей. После рентгена я еще прождала примерно полчаса результатов, когда со стороны ресепшена услышала свою слегка исковерканную фамилию: «Галькина (с ударением на И), кам хиэ!». И вот тут, наверное, я бы расплакалась, если бы не выплакала все еще по дороге к хостелу. Как я могла встать и дойти до ресепшена, если нога у меня болела ничуть не меньше, чем когда меня туда только привезли? Мне помог будущий кинематографист из Мичигана, подкатил меня до ресепшена. На ресепшене мне выдали красивый крафтовый конверт с заключением о том, что я — внимание! - совершенна здорова и могу идти домой. Мне также порекомендовали прикладывать к лодыжке лед. Я внутренне аплодировала такому чуду исцеления, хотя исцеленной себя вовсе не ощущала. Кроме того, меня волновал вопрос, как добраться теперь обратно в хостел, когда моя карета скорой помощи превратилась в тыкву, а принц в медицинской форме исчез в неизвестном направлении. Сотрудник на ресепшене вежливо ответил мне, что я могу заказать такси, и стоит оно в четыре часа ночи около 5- евро. Эта перспектива меня совсем не обрадовала. Но на мое счастье рядом оказалась семейная пара, которым было домой по пути мимо моего хостела, и они любезно предложили меня подкинуть. В этот момент я особенно ясно ощутила, что со мной рядом был не только Данте, но и надежный проводник Виргилий, а также те семь святых, в честь которых назван мой хостел.

Сейчас, когда я дописываю и редактирую эти строки в Москве, я действительно с уверенностью могу сказать, что нигде пока — ни в одном другом городе, в котором мне приходилось жить и бывать — я не чувствовала себя так безопасно. При том, что подобные экстремальные ситуации случаются со мной вовсе не часто. Вива, Флоренция, и все люди, которых я встретила там!

Засыпая в хостеле в то утро, я всей душой желала, чтобы на следующей день отек спал, и нога не болела. Это был заключительный день моего путешествия. И мне очень, очень хотелось, чтобы он был особенным.