Последняя ночь. Рассказ
В
тесной комнате, где между шкафом,
письменным столом с выдвижными ящиками
и диваном
сгрудились в беспорядке упакованные
чемоданы и обклеенные скотчем коробки,
у окна стоит молодая
рыжеволосая женщина. В левой руке она
держит мобильный телефон, а указательным
пальцем правой руки повторяет траекторию
капель, растекающихся по стеклу с
обратной стороны. За окном идет дождь.
Медленно, размеренно, перед каждым
словом набирая в легкие как можно больше
воздуха, она повторяет в трубку:
- Пойми, я просто хочу быть уверен, что ты не станешь снова пытаться наложить на себя руки. Просто скажи мне, что не станешь этого делать. Просто скажи.
-
Да... да... я все понимаю... Да... мы поспешили...
и решение о том, чтобы жить вместе, было
принято сгоряча.
Правая
рука бессильно падает вниз, потом по
инерции подхватывает очередную каплю.
Капли с глухим стуком разбиваются об
оконное стекло.
- Да... мы оба знаем, что это я
настояла на переезде... шесть лет — это
не срок... Да... и это я предложила
расстаться, если что-то не получится.
Такая
же капля, как и та, что стекает по обратной
стороне окна, вдруг скатывается и
струится вниз по щеке, задевая у самого
подбородка рыжий локон.
Женщина
отнимает руку с телефоном от лица, делает
глубокий вдох и выдох носом, стараясь
быть как можно тише, потом снова подносит
к уху телефон из которого раздается
раздраженный мужской голос:
-
Саша? Ты меня слушаешь? Саша?
Саша,
собрав все последние силы, произносит
в трубку еле слышное:
- Да.- Пойми, я просто хочу быть уверен, что ты не станешь снова пытаться наложить на себя руки. Просто скажи мне, что не станешь этого делать. Просто скажи.
Саша
правой рукой поправляет волосы, и под
спустившимся к плечу рукавом блузки
становятся видны свежие порезы бритвы.
Голос
в трубке становится все настойчивее:
-
Просто скажи. Успокой меня.
Саша,
словно очнувшись от сиюминутного сна,
вздрагивает:
- А?
Что? Нет, ты что! Конечно...
Голос
в трубке мягчеет:
- Пожалуйста, только не ври мне.
Сашин
голос напрягается в струнку:
-
Уверяю тебя, что я не стану этого делать.
Голос
в трубке скатывается до сюсюкания:
- Ну
вот и хорошо, вот и славненько. Чем
будешь заниматься сегодня?
Саша
задумчиво крутит локон, снова будто
впадая в транс. Поворачивается
спиной к окну, и ее взгляд падает на
гору упакованных и составленных в
центре комнаты вещей, на голые стены
и пустые полки стенного шкафа.
Вдруг
озарение отражается на Сашином лице, и
она выпаливает в трубку:
-
Я хочу приехать к тебе! Последний раз,
попрощаться. Хочу сохранить воспоминания
о нашей последней ночи.
Голос
в трубке оживленно:
-
А что? Мне нравится эта идея! Ты такая
меня радуешь, Сашка!
Саша
переключается с эмоций на деловой
холодный тон:
-
Тогда в девять у тебя?
Голос
в трубке еще более возбужденно:
-
В девять! Отлично! Я уже готов!
Саша
кладет трубку. Еще раз проводит пальцем
по стеклу, рисуя что-то вроде креста.
Потом
подходит к одному из чемоданов, открывает
его, достает из него ботфорты на толстой
платформе и высоких каблуках, кожаную
красную юбку и черный корсет.
Саша
в комнате, среди которой огромная
двуспальная кровать, идеально заправленная,
как в отеле, с мужчиной. Он прижимает ее
к себе, обхватив руками ее упругий зад,
обтянутый красной кожей.
-
Какая ты, а? Надо же! Слушай! Может, нам
продолжить? Ну, как раньше, чтобы без
обязательств? Нам же хорошо вместе.
Разве нет? Как друзья.
Саша
отворачивается в сторону, чтобы не
выдать себя.
-
Подожди, подожди секунду, я только вина
нам принесу.
Мужчина
выходит, окрыленный, из комнаты и как
на крыльях же влетает обратно с бутылкой
вина и двумя бокалами в руках. Саша стоит
к нему спиной, наклонившись, и что-то
ищет в своей сумке. Мужчина любуется ее
длинными ногами, округлыми бедрами,
покрытыми колготками в сетку. Сзади
обхватывает ее руками, в которых все
еще держит вино и бокалы, и прижимается
к Саше тесно-тесно, нежно мурлыкая ей в
шею:
-
Как же я тебя хочу... ммм... тебе так идет
этот образ...
Саша
резко поворачивается и приставляет
револьвер к его виску:
-
А я хочу, Андрей, чтоб ты сдох. Тебе очень
пойдет этот образ...
Вино
и бокалы бесшумно падают из рук Андрея
и катятся по белому пушистому ковру,
оставляя за собой тонкую красную струйку.
Андрей,
напротив, бледнеет, становясь все более
похожим на белый цвет пушистого ковра
у них под ногами, на белые простыни,
идеально и туго застеленные над безбрежной
кроватью.
Саша
смотрит пристально на него, плотно
прижимая револьвер к виску. Кажется, ее
рука окаменела и больше никогда не
сможет пошевелиться. Указательный палец
застыл на курке. Взгляд застыл на лице
Андрея.
Андрей
же, в противоположность окаменевшей,
как статуя, любовнице, весь исходит
мелкой дрожью: трясутся его колени,
трясутся плечи, вздрагивают руки, но,
самое главное, все его лицо будто волнами,
охвачено дрожью. Лоб, брови, щеки, верхняя
губа и нижняя челюсть — все вместе они
словно исполняют танец, хаотичный и
нервический танец страха. И в тот момент,
когда этот танец доходит до неистовства
тем, что даже зубы принимаются постукивать,
словно от холода, лицо Андрея разражается
рыданиями.
Саша
от неожиданности вздрагивает, и револьвер
падет из ее рук. Андрей, обессилев, падает
перед Сашей на колени. В ботфортах Саша
высится над Андреем, как статуя свободы
над Вашингтоном. И так, сверху вниз на
него глядя, глядя на заплаканного,
стоящего перед ней на коленях мужчину
- мужчину, по которому она сходила с ума,
рядом с которым она сгорала от страсти
— Саша видит пятилетнего мальчика,
слабого и перепуганного.
Что-то
происходит внутри, ботфорты становятся
невыносимо тесными. Статуя свободы
рушится, оставляя после себя лишь кучку
пыли. Вдруг больше всего на свете Саше
хочется скинуть с себя тугую обувь и
ступить голыми пятками на пушистый
ковер. Она наклоняется и принимается
расшнуровывать ботфорты, один, потом —
второй. Скидывает их с себя и всеми
ступнями встает на белый ковер, закрывает
глаза, расслабляется и медленно садится
на ковер, перед плачущим Андреем.
-
У тебя очень мягкий ковер. Ты знаешь?
Андрей
смотрит на Сашу невидящими глазами.
Саша водит ладонью по пушистым ворсинкам:
-
Знаешь, а я и правда хотела тебя убить.
Одна мысль о том, что где-то будешь жить
ты, а я не буду знать, что ты делаешь и с
кем ты проводишь время, была для меня
просто невыносимой.
Андрей
смотрит на Сашу совершенно ничего не
выражающим лицом, по которому все еще
медленно текут слезы.
- Я
думала, что раз мне не хватает смелости
убить себя, я смогу сделать это с тобой.
Но нет, и это я не смогла. Я не знаю, что
это. Наверное, это не любовь. Потому что
истинная любовь должна окрылять и
дарить свободу.
Андрей
садится на ковер, озирается вокруг,
видит винный бокал, берет его и тащит
по ковру. Когда бокал утыкается в
Сашины колени в сеточку, он детским
голосом произносит:
- Поиграй со мной в паровозики?
Ева-Евгения (с)
сентябрь, 2015
Комментарии
Отправить комментарий